Кто такой в библии иов. Библейский персонаж Иов. Святой праведный Иов Многострадальный. Друзья об Иове: они не верят, что он не заслуживает такого наказания

Житие преподобного отца нашего Иоанна Многострадального 31 (18) июля Он ради девства много пострадал и живым закопался в землю до груди. Со словами «учителя языков» - «многими скорбями надлежит нам войти в Царствие Божие» (Деян. 14:22) - согласно слову возлюбленного

Ответ Иова Жалоба Иова на собственные страдания 1 Тогда Иов ответил:2 - О если взвесить мои страдания,мою беду положить на весы!3 Они перевесили бы песок морей –мои слова оттого и бессвязны.4 Стрелы Всемогущего во мне,напоен мой дух их ядом;ужасы Божьи ополчились против

Ответ Иова Обвинение Иова 1 Тогда Иов ответил:2 - Долго еще вам мучить меняи своими словами меня терзать?3 Вот уже десять раз вы меня стыдили.Вам не стыдно меня оскорблять?4 Если я и впрямь согрешил,при мне мой грех и останется.5 А если хотите передо мною кичиться,позором моим

История Иова Весьма ясно раскрыта эта мысль в книге Иова. Иов терпеливо переносит свои несчастия и не отпадает от Бога не потому, что он думает о награде, а просто потому, что верует в Бога. Поэтому на искусительный совет жены Иов даже и не упоминает о будущем воздаянии, а

История праведного Иова Истинная религия и благочестие не ограничивались тесным кругом избранного рода. Отдельные праведники жили и в других местах древнего мира.Таким праведником был Иов, жизнь которого описывается в книге, известной под его именем (книга Иова). Он жил

История Иова Был человек в земле Уц, имя его Иов, и был человек этот непорочен, справедлив и богобоязнен и удалялся от зла.2 И родились у него семь сыновей и три дочери.3 Имения у него было: семь тысяч мелкого скота, три тысячи верблюдов, пятьсот пар волов и пятьсот ослиц, и

Усвоение только некоторым книгам названия «учительных» указывает на то, что они написаны с специальной целью научить, вразумить, показать, как должно мыслить об известном предмете, как его следует понимать. Данную цель в применении к религиозно-нравственным истинам и преследуют, действительно, учительные книги. Их взгляд, основная точка зрения на учение веры и благочестия – та же, что и в законе; особенность ее заключается в стремлении приблизить богооткровенную истину к пониманию человека, довести его при помощи различных соображений до сознания, что ее должно представлять именно так, а не иначе. Благодаря этому, предложенная в законе в форме заповеди и запрещения, она является в учительных книгах живым убеждением того, кому дана, кто о ней думал и размышлял, выражается как истина не потому только, что открыта в законе, как истина, но и потому, что вполне согласна с думой человека, стала уже как бы собственным его достоянием, собственной его мыслью. Приближая богооткровенные истины к человеческому пониманию, учительные книги, действительно, «совершенствуют сознание и благочестие». И что касается примеров такого освещения их, то они прежде всего наблюдаются в кн. Иова. Ее главное положение, вопрос об отношении правды Божией к правде человеческой, трактуется автором с точки зрения его приемлемости для человеческого сознания. Первоначально сомневавшийся в Божественном Правосудии, Иов оказывается в результате разговоров уверовавшим в непреклонность божественной правды. Объективное положение: «Бог правосуден» возводится на степень личного субъективного убеждения. Подобным же характером отличается и кн. Екклезиаст. Ее цель заключается в том, чтобы внушить человеку страх Божий (), побудить соблюдать заповеди Божии. Средством к этому является, с одной стороны, разъяснение того положения, что все отвлекающее человека от Бога, приводящее к Его забвению, – различные житейские блага не составляют для человека истинного счастья, и потому предаваться им не следует, и с другой – раскрытие той истины, что хранение заповедей дает ему настоящее благо, так как приводит к даруемому за добрую жизнь блаженству по смерти, – этому вечно пребывающему благу. Равным образом и кн. Притчей содержит размышления о началах откровенной религии, законе и теократии и влиянии их на образование умственной, нравственной и гражданской жизни Израиля. Результатом этого размышления является положение, что только страх Господень и познание Святейшего составляют истинную, успокаивающую ум и сердце, мудрость. И так как выражением подобного рода мудрости служат разнообразные правила религиозно-нравственной деятельности, то в основе их лежит убеждение в согласии откровенной истины с требованиями человеческого духа.

Раскрывая богооткровенную истину со стороны ее согласия с пониманием человека, учительные книги являются показателями духовного развития народа еврейского под водительством закона. В лице лучших своих представителей он не был лишь страдательным существом по отношению к открываемым истинам, но более или менее вдумывался в них, усваивал их, т.е. приводил в согласие со своими внутренними убеждениями и верованиями. Погружаясь сердцем и мыслию в область откровения, он или представлял предметы своего созерцания в научение, для развития религиозного ведения и споспешествования требуемой законом чистоте нравственности, как это видим в кн. Иова, Екклезиаст, Притчей и некоторых псалмах, (; ; и т.п.), или же отмечал, выражал то впечатление, которое производило это созерцание на его сердце, в лирической форме религиозных чувствований и сердечных размышлений (Псалтирь). Плод богопросвещенной рефлексии о Божественном откровении, данном еврейскому народу в закон, учительные книги носят по преимуществу субъективный характер в отличие от объективного изложения истин веры и благочестия в законе и объективного же описания жизни еврейского народа в книгах исторических. Другое отличие учительных книг – это их поэтическая форма с ее характерною особенностью – параллелизмом, определяемым исследователями еврейской поэзии как соотношение одного стиха с другим. Это – род рифмы мысли, симметрия идеи, выражаемой обыкновенно два или иногда три раза в различных терминах, то синонимических, то противоположных. Сообразно различному взаимоотношению стихов параллелизм бывает синонимический, антитический, синтетический и рифмический. Первый вид параллелизма бывает тогда, когда параллельные члены соответствуют друг другу, выражая равнозначащими терминами один и тот же смысл. Примеры подобного параллелизма представляет – «когда вышел Израиль из Египта, дом Иакова – из (среды) народа иноплеменного, Иуда сделался святынею Его, Израиль – владением Его. Море (это) увидело и побежало, Иордан возвратился назад, горы прыгали, как овны, и холмы, как агнцы» . Параллелизм антитический состоит в соответствии двух членов друг другу через противоположность выражений или чувств. «Искренни укоризны от любящего, и лживы поцелуи ненавидящего. Сытая душа попирает и сот, а голодной душе все горькое сладко» (). «Иные колесницами, иные конями, а мы именем Господа Бога нашего хвалимся. Они поколебались и пали, а мы встали и стоим прямо» (). Параллелизм бывает синтетическим, когда он состоит лишь в сходстве конструкции или меры: слова не соответствуют словам и члены фразы членам фразы, как равнозначащие или противоположные по смыслу, но оборот и форма тождественны; подлежащее соответствует подлежащему, глагол – глаголу, прилагательное – прилагательному, и размер один и тот же. «Закон Господа совершен, укрепляет душу; откровение Господа верно, умудряет простых; повеления Господа праведны, веселят сердце; страх Господа чист, просвещает очи» (). Параллелизм бывает, наконец, иногда просто кажущимся и состоит лишь в известной аналогии конструкции или в развитии мысли в двух стихах. В этих случаях он является чисто рифмическим и поддается бесконечным комбинациям. Каждый член параллелизма составляет в еврейской поэзии стих, состоящий из соединения ямбов и трохеев, причем самый употребительный стих евреев – гептасиллабический, или из семи слогов. Стихами этого размера написаны кн. Иова ( – ), вся книга Притчей и большинство псалмов. Встречаются также стихи из четырех, пяти, шести и девяти слогов, чередуясь иногда с стихами различного размера. Каждый стих является, в свою очередь, частью строфы, существенным свойством которой служит то, что она заключает в себе единую, или главную, мысль, полное раскрытие которой дается в совокупности составляющих ее стихов. Впрочем, в некоторых случаях то две различные мысли соединены в одной строфе, то одна и та же мысль развивается и продолжается далее этого предела.

О книге Иова

Название книги. Место и время жизни Иова. Книга Иова (евр. איוב греч. Ιώβ ) получила свое название от главного действующего в ней лица, история бедствий которого послужила для автора поводом к решению вопроса о причинах страданий праведника.

В книге своего имени Иов выступает со всеми признаками лица исторического: в ней указывается его происхождение, время и место жизни, ее продолжительность, дана характеристика семейной жизни страдальца, общественного положения и т. п. В противоположность этому еще Феодор Мопсуетский отрицал существование Иова, считая книгу его имени собранием басен. Одинаковый с ним взгляд высказывали еврейские раввины Реш-Лакиш и Самуил бар-Нахман. «Иова, – замечает последний, – никогда не существовало; он не был тварным человеком, но притчею, подобною той, которую Нафан предложил Давиду» (Талмуд. Baba. Bathra, 15а). Крайность подобного взгляда, повторенного впоследствии Салмазием, Михаэлисом, Августи и Де-Ветте, сознавалась уже самими раввинами, из которых Хай-Гаон (1000 г.) изменил слова Самуила бар-Нахмана следующим образом: «Иов существовал, но он был сотворен, чтобы стать притчею». И действительно, отрицание существования Иова не мирится со свидетельством Св. Писания Ветхого и Нового Завета «Сын человеческий , – говорит Господь пророку Иезекиилю, – если бы какая земля согрешила предо Мно.... и Я послал (бы) на нее голод и сталь губить на ней людей и скот; и если бы нашлись в ней сии три мужа: Ной, Даниил и Иов, – то они праведностью своею спасли бы только свои души... не спасли бы ни сыновей, ни дочерей, а они, только они, спаслись бы» (). Упоминание об Иове наравне с несомненно историческими лицами – Ноем и Даниилом – не допускает никакого сомнения в историческом характере его личности. Историческую достоверность страданий Иова, следовательно и его самого, признают и известные слова Ап. Иакова: «Вот мы ублажаем тех, которые терпели. Вы слышали о терпении Иова и видели конец оного от Господа» (). Указывают еще на то, что имя Иова – символическое имя – «враждующий»; оно могло быть дано ему вследствие представления писателя, что он враждовал против Бога и друзей, следовательно, в соответствии с изображенным в книге его характером, т.е. оно – имя вымышленное. Если же вымышлено самое имя, то нет препятствий думать, что вымышлено и самое лице. Но, как видно из Библии , у евреев многие имена – Авраам, Израиль – имели символический характер, поскольку ими обозначались известные обстоятельства, а потому из символизма имени нельзя заключать о неисторичности лица. В устах народа Иов мог получить данное имя после своего несчастья, благодаря обнаружившемуся в бедствиях характеру. Об этом, может быть, и говорит приписка текста LXX, замечающая, что он ранее назывался Иоавом.

Если Иов – лицо вполне историческое, то возникает естественней вопрос о месте и времени его жизни. По словам самой книги, он жил в земле Уц, «во стране Авситидийстей» , как называют ее LXX толковников (). Но где именно находилась данная местность, с определенностью сказать нельзя. Замечание находящейся в конце книги по чтению LXX приписки: "на границах Идумеи и Аравии» () так же обще, как и указание , что Иов был «знаменитее всех сынов Востока» , т.е. арабов (см. толкование на этот стих); а упоминание о земле Уц в кн. пророка Иеремии () и в кн. Плач () не выясняет ее положения. Правда, слова кн. Плач: «радуйся и веселись, дщерь Едома, живущая в земле Уц" , дают, по-видимому, право думать, что Уц находилась в Идумее, составляла ее область. Но подобное предположение опровергается 20 и 21 ст. XXV гл. кн. пророка Иеремии (), из которых видно, что земля Уц, упоминаемая отдельно от Идумеи, не входила в ее пределы. Если же пророк приписывает ее идумеянам, то это объясняется, по словам Эвальда, тем, что земля Уц была отдана им Навуходоносором за ту помощь, которую они оказали халдеем при завоевании Иудеи. Что касается и д., то некоторые усматривают в данных стихах перечисление сопредельных стран и сообразно с этим местоположение Уц указывают между Египтом и Иудеею, на юго-восток от последней и на восток от Идумеи. Справедливость подобного соображения ослабляется 21 и 22 ст. данной главы, свидетельствующими, что при перечислении стран пророк не руководился началом сопредельности.

Отсутствие библейских указаний на местоположение земли Уц побуждает экзегетов прибегать к разного рода догадкам. Предполагают, что земля Уц получила свое название от имени Уц, усвояемого Библией трем лицам: старшему сыну Арама, внуку Сима (), старшему сыну Нахора, брата Авраама () и первенцу Дишана, младшего сына Сеира Хорреяина (). Объясняя подобным образом происхождение названия Уц, местоположение данной земли указывают или в Сирии, стране Арама, или в Месопотамии, на берегах Евфрата, где жил Нахор, или же, наконец, в Идумее. Что касается последнего взгляда, то он не может быть признан справедливым по вышеуказанным основаниям. Мнение о положении земли Уц в пределах Месопотамии нашло себе место в александрийской редакции греческой приписки к книге Иова. В ней он называется живущим на берегах Евфрата, а его друг Валдад – сыном Амнона Ховарского (Ховар – приток Евфрата). Несмотря на свою древность (приписка известна уже ) и данный взгляд едва ли может быть признан справедливым. Он не мирится с замечанием кн. Иова , что ветер, разрушивший дом моего старшего сына, пришел «от пустыни» , точнее, «из стран, лежащих по ту сторону пустыни», и со словами Елиуя "буря идет с юга" (). Взятые вместе, эти два выражения дают понять, что земля Уц находилась около северных пределов пустыни или в них самих. Месопотамию же нельзя считать пустынею. Что касается предположения о положении земли Уц в пределах Сирии, то оно подтверждается свидетельством древних писателей. Так, Евсевий Кесарийский , повторяя слова Иосифа Флавия, что Уц, сын Арама, был основателем Трахонитиды (все базальтовое пространство на восточной стороне Иордана, ограниченное на юге Галаадскими горами, а на севере сопредельное Дамаску) и Дамаска (Иуд.Древн. 1:6, 4), прибавляет: «отсюда происходил Иов» (De originibus. XI, 2, 6). По словам другого его сочинения (Onomastionia), Иов жил в Ватанее, древнем Васане, в местности, называвшейся при нем «Astaroth Kamaim». Того же взгляда держится и блаж. Иероним (Liber de situ et nominis hebraeorum), замечая, что греческое наименование страны «Авситида» – то же самое, что «Уситида», – дано ей по имени Уца, сына Арама, заселившего со своим потомством Трахонитиду (толкование на X гл. 23 ст. кн. Бытия). В Ватанее указывают местожительство Иова и арабские писатели, – историки Mugir – ed din el Hambeli и Abulfeda и географ Muhammed el Makdesï «Иову, – говорят два первые, – принадлежала Дамасская провинция Ватанея». Наглядным выражением данного предания служил сооруженный в области Дамаска монастырь в честь многострадального Иова (Volck. Calendarium Syriacum, с. 29).

Указывая в общих чертах местожительство Иова, находящаяся в конце книги по тексту LXX приписка определяет и время его жизни. По ее словам, он был пятым от Авраама, т. е. жил в патриархальный период, но позднее Авраама. Справедливость последнего замечания подтверждается тем, что два друга Иова Елифаз и Вилдад происходят от Авраама, первый через Фемана, внука Исава, второй через Савхея, сына Авраама от Хеттуры (см. прим. к ). Не менее достоверным признается и общее определение времени жизни Иова – в патриархальный период. По крайней мере, черты его быта вполне напоминают быт патриархальный. И прежде всего, подобно патриархам, Иов объединяет в своем лице права главы семьи с обязанностями священника. За отсутствием класса священников сам приносит жертвы (; ср. ). Характеру домоисеевского патриархального времени вполне соответствует и та особенность, что приносимая Иовом жертва всесожжения является жертвою очистительною. Хотя по закону Моисееву подобное значение усвояется всякой кровавой жертве и в том числе – всесожжения (), но для очищения от греха установлены две специальные, неизвестные книге Иова, жертвы, – за грех () и повинности (). Неразвитости культа соответствует свойственная древности простота общественных отношений. За отсутствием правящей власти в виде царей или судей, суд производится народными старейшинами (; ср. ). Показателем глубокой древности является далее способ письма, вырезание букв на камне (), употребление относимой пятикнижием к патриархальным временам монеты «кеситы» (; ), тех же, что и при патриархах музыкальных инструментов (; ), долголетие Иова и, наконец, замалчивание фактов после моисеевского времени при знакомстве с событиями раннего времени, – истреблением Содома (), потопом ().

Время написания кн. Иова и ее автор. Обычными данными для решения вопроса о времени написания и авторе той или другой священной книги служат ее собственные показания и свидетельства других священных писателей. Но сама книга Иова не содержит строго определенных указаний на время своего составления, а из посторонних свидетельств известно лишь свидетельство о ней пророка Иезекииля. Его слова: «Ной, Даниил и Иов... не спасли бы ни сыновей, ни дочерей... от четырех тяжких казней: меча, голода, лютых зверей и моровой язвы» () представляют почти буквальное повторение слов Елифаза () и тем самым указывают на существование к его времени кн. Иова. Благодаря подобным условиям, вопрос о времени ее написания и авторе вызывал и вызывает в экзегетической литературе самые разнообразные ответы. На пространстве времени от Моисея до пророка Иезекииля и позже нет ни одного периода и эпохи, к которым не находили бы возможным приурочить написание нашей книги. И прежде всего, по мнению Талмуда (Jar. Sola V, 8, 6. Bathra 15а), разделяемому Оригеном , блаж. Иеронимом, Полихронием и высказанному в новейшее время Карпцовием, Ейхгорном, Яном, Бертольдом и Эбрардом, книга Иова написана в век Моисея. В подтверждение подобного взгляда указывают не только на ее незнакомство с законом, пророками, историей и религиозной терминологией Израиля, но и на сходство с Пятикнижием в языке. Некоторые еврейские слова и целые фразы употребляются только в этих двух книгах и более нигде. Таковы – «semez» – «молва», «слух» (; ); «maschasch» – «ощупывать» (; ), «Kesita» (; ), «доколе... дыхание Его во мне и дух Божий в ноздрях моих» (; ), «умер Иов, ... насыщенный днями» (; ср. ).

По другому взгляду, к защитникам которого принадлежат раввин Натан, отцы церкви – Григорий Богослов , Иоанн Златоуст и ортодоксальные протестантские, а равно и католические экзегеты – Геферник, Ган, Кейль, Делич, Калмет, Корнели, Вигуру, Кнабенбауер и др., книга Иова написана в период расцвета еврейской литературы и поэзии, – в век Соломона. Ему она соответствует по характеру, содержанию, форме и языку. Дидактическая по духу, она как нельзя более подходит к тому учительному направлению, которое выразилось в псалмах, притчах, Екклезиасте, и с ними же совладает в отдельных пунктах вероучения. Таково учение о божественной премудрости, ее трансцедентности, участии в творении мира (; , особенно ), и о загробном существовании человека. По вопросу о нем кн. Иова высказывает те же самые взгляды, что и псалмы времени Давида и Соломона. В них автор оказывается сыном той эпохи, к которой принадлежал Еман, составитель (; ; ; ; ; и т. п.) Совпадая с во взгляде на загробное существование, кн. Иова сходна с в названии обитателей шеола «рефаимами» (; ); подземного мира – «аваддоном» (; ) и с в наименовании ангелов «святыми» (; ). Общими для всех трех являются также отдельные мысли и выражения (ср. ; ; ; ; ; ; ; ; ; ). Равным образом при раскрытии сходного учения употребляются одинаковые обороты у и в ; и в ; и в ; ; ; ; и в ; ; и в ; и в ; и в ; и в ; и в ; ; и ; ; ; и в и т. п. Наконец, некоторые еврейские выражения, как, напр. «алас» – «веселиться» (; ), «тахбулот» – «намерения» (; ), встречаются только в кн. Иова и произведениях Соломона. Как написанная в век Соломона, книга Иова была известна, говорят защитники рассматриваемого взгляда, последующим библейским писателям, заимствовавшим из нее некоторые выражения. Так, слова Амоса (): «кто сотворил семизвездие и Орион» , взяты у ; слова Исаии (): «кончилось время борьбы его» у ; Иc 44:24–25: «Господь... один распростер небеса» у ; : «истощатся воды в море, и река иссякнет и высохнет» у ; : «обезумели князья Цоанские, совет мудрых советников фараоновых стал бессмысленным» у (ср. еще и ; и и т.п.). Если с книгою Иова знаком Амoс и Исаия, то она появилась не позже Соломона и его века, так как от смерти Соломона до Иеровоама II-го, современника Амоса, не появлялись ветхозаветные книги, и некому было писать их.

В то время как совпадения кн. Иова с псалмами, притчами, кн. пророков Амоса, Исаии и Иеремии (, ) дают вышеперечисленным экзегетам право считать ее написанною в век Соломона, в руках других ученых эти данные превращаются в доказательства ее позднейшего происхождения. Не Амос, Исаия и Иеремия были знакомы с кн. Иова, а, наоборот, автор последней – с их произведениями. Она позднее их, написана после Езекии, как рассуждает Ригм, или, по крайней мере, в век Исаии, как утверждает Штракк. Из других экзегетов Евальд и Ренан относят составление кн. Иова ко временам Манассии; Гирцель – ко временам отведения Иохаза в плен, так как ее автор обнаруживает знакомство с Египтом; Шрадер, Нольдеке, Рейс – к эпохе ассирийского пленения, на что указывает будто бы кн. Иова. Самою позднею датою составления книги Иова считается у ученых отрицательного направления (Гроций, Клерик, Шрадер, Дильман) период после плена вавилонского. Данному времени она принадлежит будто бы потому, что носит в языке сильную арамейскую окраску, свойственную только послепленным библейским писателям; в грамматических формах и оборотах имеет себе параллель в , у Даниила и Таргумах и, наконец, в некоторых пунктах вероучения (о сатане, ангелах-хранителях, – ; ) сходна с кн. Даниила () и Захарии ().

Только что перечисленные мнения западных библеистов нашли себе место и в русской, посвященной кн. Иова, литературе. Так, митрополит Филарет (Кн. Иова в русском переводе с краткими объяснениями), преосвященный Агафангел (Св. Иов многострадальный) и арх. Ф. Бухарев. (Св. Иов многострадальный) относят ее к числу древнейших произведений библейской письменности. «Догадкою, говорит первый, ко времени патриархов относится кн. Иова». «Она, – замечает последний, – произошла прежде Моисеева законодательства» (с. 4). Епископ Ириней (Орда) считает книгу Иова написанною при Езекии (Руководство к последовательному чтению учительных книг Ветхого Завета); митрополит Киевский Арсений (Введение в Св. книги Ветхого Завета. Труды Киев. Д. Ак. 1873, II) и проф. Юнгеров (Общее историко-критическое введение в свящ. кн. Ветхого Завета, с 25. Происхождение кн. Иова. Правосл. собеседник 1906. Март, с. 334) – перед пленом вавилонским; г. Писарев (О происхождении кн. Иова. Прав. обозрение. 1865. Май) и Афанасьев (Учительные кн. Ветхого Завета) – в век Соломона, а преосв. Филарет, еп. Рижский (Происхождение кн. Иова), основываясь на ее сходстве со всеми каноническими книгами, выдает ее за самое последнее по времени произведение библейской письменности.

Книга Иова – одно из самых ранних и самых поздних произведений ветхозаветной канонической письменности, таковы два крайних мнения о времени ее происхождения. Но что касается первого, то оно допускает невозможный и невероятный факт появления в начале письменности такого произведения, которое по содержанию является верхом религиозной рефлексии, а по форме – одним из величайших поэтических произведений всего мира, – совершеннейшей по плану и величественной по выполнению поэмой. Периоду законодательства не свойственны отвлеченные теоретические рассуждения, тем более те, с которыми встречаемся в кн. Иова. В частности, творения Моисея проникнуты верою в Божественное Правосудие и строгое соответствие благочестия земному благополучию, а книга Иова не только выражает сомнение в этом, но и доходит до прямого отрицания правды в деле божественного мироправления (см. гл. ; ; ). По учению Моисея, счастье праведника, награда за благочестие заключается в пользовании земными благами (). Иов же как не радовался многому богатству своему и приобретению руки своей (), так точно не впал в уныние, лишившись их (). Для него, благочестивого человека, земные блага не составляют высшей награды; таковою служит сам Бог (), высшим благом – сознание преданности Ему (). Одним словом, в деле развития религиозного и нравственного сознания кн. Иова представляет по сравнению с Пятикнижием несомненный шаг вперед. Появление их в один век – дело невозможное. Не может быть допущено и второе мнение. За допленное происхождение книги Иова говорят вышеприведенные слова пророка Иезекииля. Повторяя 20–22 ст. V гл. кн. Иова, они предполагают ее существование. Что касается отмечаемых экзегетами признаков ее послепленного происхождения (учение о сатане и ангелах-хранителях), то они не имеют подобного значения. Учение о добрых духах, в частности об ангелах-хранителях, встречается уже в кн. Бытия (; ; ) и раскрыто в , а кн. Царств говорят о злом, лживом духе (; ). Ввиду этого нет достаточных оснований считать такое же точно учение кн. Иова заимствованным от персов в послепленный период.

Книга Иова составлена в промежуток времени между Моисеем и пленом Вавилонским, всего вероятнее, в век Соломона.

Если время написания кн. Иова может быть определено более или менее правдоподобно, то личность ее автора остается совсем неизвестною. Им не был, конечно, Моисей, а считать автором Соломона, как предполагают Григорий Богослов и отчасти Иоанн Златоуст, имеется столько же оснований, сколько и какого-нибудь мудреца его времени. Кейль делает, напр., предположение, что автором был Еман. Неизвестному автору еврею принадлежит, впрочем, только современная редакция кн. Иова; в основе же ее лежит, как думают, запись не еврейского, а арабско-идумейского происхождения: «Происхождение кн. в Аравии подтверждается, – говорит проф. Юнгеров, – обнаруженным в ней близким знакомством с жизнью народов, обитателей Аравии; напр., подробным описанием добывания золота, принятого в Аравии (); понятным слушателям Господа описанием аравийских коней (), страуса, онагра, единорога, павлина (). У библейских писателей евреев ничего подобного не встречается, так как в густо населенной Палестине не могли водиться эти животные, любящие аравийский степной пустынный простор. Богатство Иова состояло, между прочим, из верблюдов (), а они признаются собственностью жителей пустынь (), степей, кочевников и номадов (; ; ). Ни в одной из библейских книг нет далее описания крокодилов, или левиафанов, как в речи Господа ( – ). Это можно объяснить из того предположения, что евреем, в своем Иордане не видевшим чего-либо подобного, могло быть непонятно такое описание, а арабам, бывавшим в Египте со своими караванами () и видевшим в нильских водах сих животных, оно могло быть понятно. Вообще, иностранное, не еврейское, происхождение книги видно из молчания писателя и описываемых им лиц об евреях, еврейском ветхозаветном законе, событиях еврейской истории и т. п.» (Православный собеседник 1906. Март, с. 336–337). Если же, несмотря на свое нееврейское происхождение, кн. Иова излагает чисто библейское учение о Боге, творении Мира, шеоле, добрых и злых духах и совпадает в языке с другими ветхозаветными книгами, то это объясняется тем, что первоначальная запись истории страданий и верований Иова () сделалась известною какому-либо еврейскому богодухновенному писателю, знакомому с арабским языком. Он перевел ее на еврейский язык, сделал, может быть, известные переделки, приблизил к библейским ветхозаветным воззрениям и при участии Божественного вдохновения составил каноническую книгу (Ibid, с. 339). Следы подобной переработки указывают, между прочим, в симметричном исчислении детей и имущества Иова: 7 сыновей и три дочери, 7 000 овец и 3 000 верблюдов; 500 волов и 500 ослиц; – в приурочении бедствий к одному дню, а равно и в строго выполненном плане, постепенности в ходе мыслей, постоянном параллелизме членов и т. п.

Состав и основная мысль книги Иова. Состоящая из 42 гл. книга Иова распадается на пять частей: пролог – – ; разговоры Иова с друзьями – – ; речи Елиуя – – ; речи Господа – – ; эпилог – . Из них пролог содержит, как и во всякой драме, завязку действия, – трижды возобновлявшегося спора Иова с друзьями. Не приведший к разрешению вопроса о причинах его страданий, так как спорящие остались при своих взглядах, он близится к концу, благодаря речам младшего друга Елиуя: они вызвали вмешательство Господа, сопровождающееся развязкою действия в эпилоге. В подобные рамки и вставлено содержание кн. Иова, раскрывающее ту главную мысль, что страдания праведника, составляя проявление борьбы между семенем жены и семенем змия (пролог), суть в то же время и показатели ее результатов, – конечного торжества правды, победы добра над злом. Пораженный по клевете сатаны всевозможными бедствиями, Иов остается верен Богу при лишениях материального характера (; ), не изменяет Ему и в том случае, когда подвергается искушениям духовного свойства. Они заключаются в возможности утраты веры в Бога, как правосудное существо, в отречении от Него. И действительно, Иов близок к подобному состоянию. В моменты наибольшей возбужденности, наивысшего отчаяния он представляет Бога существом произвольным, губящим одинаково правых и виновных () поддерживающим злодеев и нечестивых (; ). Всемогущий, не терпящий и не признающий возражений, Господь () нарушает правду и по отношению к отдельным лицам и целым народам. Управляющая их судьбами божественная премудрость сказывается и проявляется в различного рода катастрофах, приводящих к гибели целые нации (). Подобный взгляд на божественное мироправление равносилен для Иова отказу от прежнего религиозного миросозерцания, одним из главных пунктов которого являлось представление о Боге, как правосудном существе (). Но отказаться от того, с чем сроднилась душа, что составляло ее жизнь, заветные убеждения, нельзя без борьбы. С новым представлением о Боге, сложившимся под влиянием страданий и особенно разговоров с друзьями, не мирятся ум и сердце страдальца. Последнее жаждет видеть в Боге милостивого, правосудного Судию (; ); на помощь ему является рассудок, придумывающий целый ряд соображений, при помощи которых Иов старается оправдать отношение к себе Бога, представить Его существом правосудным (). В результате подобной борьбы вера побеждает сомнение (; ). На Иове оправдываются его собственные слова, что поражаемый бедствиями «праведник будет крепко держаться пути своего, и чистый руками будет больше и больше утверждаться» (). В силу вековой борьбы добра со злом страдания праведников, – представителей правды, – неизбежны. В качестве же факта личной, субъективной жизни они находят оправдание, возмещение в своих результатах, – в укреплении праведника в добре – «я крепился бы в моей беспощадной болезни, ибо я не отвергся изречений Святаго» ().

Подлинность книги Иова. Библейская исагогическая литература не знает примера отрицания подлинности всей книги Иова. Сомнению подвергаются лишь отдельные части: пролог (; ) и, наконец, речи Елиуя ( – ).

Подлинность пролога и эпилога отвергаются прежде всего на том главном основании, что в противоположность остальным частям книги они написаны прозою. Но если, по справедливому замечанию Кейля, середина книги без исторического введения и заключения была бы торсом без головы и ног, то, с другой стороны, написанные прозою пролог и эпилог носят несомненный поэтический характер. За это ручается соразмерность в исчислении животных (), описание небесного совета (), поэтический параллелизм в речи Иова (). Другое данное для отрицания пролога и эпилога заключается в предполагаемом противоречии их идее книги. В то время как она высказывает свой особый, глубокий взгляд на страдания, автор введения, особенно заключения, держится обычной ветхозаветной (Моисеевой) теории мздовоздаяния. Но что касается пролога, то содержащееся в нем учение о загадочности страданий Иова (небесный совет неизвестен ни ему, ни его друзьям) составляет несомненное указание на то, что при его составлении автором были приняты во внимание взгляды книги на данный предмет. Эпилог, действительно, проводит Моисееву теорию о мздовоздаянии и применяет ее к Иову. Но это объясняется тем, что одно словесное оправдание Иова без возвращения земного благосостояния не в состоянии удовлетворить ветхозаветного человека. В качестве признаков неподлинности пролога и эпилога указывают, наконец, на употребление в них божественного имени Иегова, – в поэтической части оно не встречается, а заменяется именами Элогим, Шаддай, на противоречие между ; ). Более частое употребление в речах Иова и его друзей имен Элогим, Шаддай объясняется стремлением автора сообщить всему действию колорит патриархального, домоисеевского периода, в виду чего он и избегает имени Бога завета – Иегова (ср. . Толков. Библ. I т., с. 291). По поводу второго возражения см. объяснение и третьего – конец отдела «Введения» «о времени написания кн. Иова».

Основанием для отрицания подлинности изображением божественной, непостижимой для человека, премудрости стремится возбудить чувство смирения пред Богом, что не соответствует горделивой уверенности Иова в своей правоте и вытекающему из нее нежеланию покаяться (см., напр., ). Но признавая в и д. факт божественного наказания грешников, Иов хочет исправить свой прежний односторонний взгляд, сводящийся к отрицанию Божественного Правосудия (см. еще толкование данных стихов). Всецело отвергать его нельзя, и в тоже время невозможно отрицать и случаев безнаказанности грешников ( и д.). Чтобы оттенить данную мысль, Иов и описывает в непостижимую для человека божественную премудрость: ее деятельность при распределении в жизни людей счастья и бедствий представляет много загадочного.

В качестве интерполяций гл. и д. и составляют, по мнению Эвальда, Мейера, Дильмана и Фюрста, произведение какого-нибудь иудея VI ст., бывавшего в Египте и описавшего двух Нильских животных. Основанием считать их позднейшею вставкою служат следующие соображения. 1) Смысл и цель речей Иеговы не допускают в данном месте описания животных. Наглядное при посредстве его изображения божественного всемогущества уместно в первой речи, но не во второй, раскрывающей мысль о Божественном Правосудии. 2) Самый способ доказательства божественного всемогущества не достигает цели. Если все животные, не исключая бегемота и крокодила, подчинены человеку (), то что же удивительного в том, что они повинуются Богу? Во-вторых, бегемот и крокодил – египетские животные, неизвестные жителям Палестины, а потому и описание их силы не может произвести особенного, необходимого в данном случае, впечатления. 3) Пространное описание животных совершенно излишне для целей второй речи, вполне законченной в . И наоборот, не составляет заключения, не содержит указания, что теперь должен отвечать Иов ( и д).

Что касается первого возражения, то оно упускает из внимания, то обстоятельство, что автору чуждо отделение божественного всемогущества от правосудия. Уже из первой речи видно, что всемогущий, вносящий Своею силою порядок и гармонию в видимую природу, Господь есть в то же время и правосудный. Равным образом и описание двух исполинских животных, символов злой, восстающий против Бога силы, дает понять, что всемогущий и всеправедный Господь смиряет проявления зла. Неуместность и слабость второго возражения видна из того, что по тем же основаниям мы должны заподозрить подлинность описания землетрясений, затмения солнца (), замечания об Орионе () и т. п.: не все обитатели Палестины были свидетелями первых явлений, не всем известно расположение звезд в созвездии Ориона (см. толкование). Не имеет силы и третье возражение. Если бы вторая речь Господа обнимала начальные девять стихов XL гл., то она была бы слишком кратка по сравнению с первой и не могла бы возбудить в Иове сознания своего ничтожества и божественного всемогущества (). И наоборот, при современном составе книги оно прекрасно подготовляется как замечанием , так и заключительными штрихами в описании крокодила ().

Основания, по которым ученые, – Эйхгорн, Де-Ветте, Шрадер, Мейер, Эвальд, Дильман, Давидсон, Ренан и др., из новейших Лей, – заподазривают подлинность речей Елиуя, следующие. 1) Об Елиуе ни слова не говорится ни в прологе, ни в эпилоге, и там и здесь упоминаются лишь три друга. Он выступает совсем неожиданно. В действительности, умолчание об Елиуе в прологе и эпилоге не составляет доказательства, будто его не было с друзьями, будто данное лицо вымышлено после и вставлено в книгу другим писателем. Елиуй был молод сравнительно с тремя друзьями и пришел, по его собственным словам, не для того, чтобы говорить, а чтобы слушать речи старших (). В виду этого писатель и умалчивает о нем до тех пор, пока не настала необходимость ввести и его в круг действий. Излишне упоминание об Елиуе и в эпилоге: он не был виновен за свои речи пред Богом и Иовом. Божественный гнев простирается лишь на трех старших друзей (). 2) Речи Елиуя будто бы насильственно прерывают связь между последнею речью Иова и речами Иеговы. Вступление к этим последним необходимо предполагает, что Иов говорил непосредственно пред Господом, и отрывочный конец его последней речи () объясняется только тем, что он вдруг был прерван Иеговою. Но если речь Господа имеет непосредственное отношение к последней речи Иова, а не к речам Елиуя, то это еще не говорит за то, что последние вставлены после. вступает в разговор с Иовом по его собственному желанию (), а потому и Его слова должны непосредственно относиться к последней речи страдальца. Притом же Иов в продолжении речей Елиуя молчал, сообразно с чем они стоят совершенно отдельно, не так как, речи первых трех друзей, из которых Иов на каждую давал ответ. Смолкнувшего Иова Бог и вызывает на ответ (). Не давший ответа равному себе существу (), может ли он возражать Господу? Переход от речей Елиуя к речам Иеговы вполне естествен и ясен. С внешней стороны он подготовлен тем, что последняя речь Елиуя произносится пред наступлением грозы (), и вслед за этим в буре является Господь. Напрасно, наконец, и заявление, что речи Иова не окончены, так что Господь прерывает их. Наоборот, его последняя защитительная речь относится ко всему ранее им сказанному о своей невинности, как скрепляющая, удостоверяющая письмо подпись; – она то же самое, что «тав», последняя буква еврейского алфавита, употребляемая для засвидетельствования чего-нибудь (см. толков. ). 3) Замечается резкий контраст между пространным введением в речи Елиуя () и кратким замечанием о прибытии друзей. Введение в речи Елиуя необходимо для определения личности нового собеседника, выяснения его отношения к предшествующим ораторам. В них он выступает в роли третейского судьи между спорящими. Елиуй старается выяснить ошибки, которые допустил Иов в своих речах, и не касается вопроса о его греховности. И с этой стороны он подготовляет речи Господа, указывающего страдальцу новые, неотмеченные Елиуем, промахи в его суждениях. Поэтому-то во введении к речам Елиуя и отмечается его мудрость. 4) Сообразно с ответом Иова на речи друзей естественно ожидать, что он не оставит без возражения и речи Елиуя, чего, однако, не замечается. Молчание Иова не представляет ничего особенного, если принять во внимание тот контраст, который наблюдается между спорящими с Иовом друзьями и стоящим выше партийных счетов Елиуем. Его рассуждения подготавливают развязку действия, – в обличении неправых суждений Иова указывают тот путь, которым может быть поддержана его вера. И если цель автора указать, каким образом разрешаются сомнения Иова, каким образом вера в Бога торжествует в нем над сомнением, а к этому и направляются речи Елиуя, то странно требовать, чтобы он ввязал Иова в спор с новым другом. Это значило бы оттягивать решение вопроса. 5) Неподлинность речей Елиуя доказывают, наконец, их арамейской окраской и особенностями в слоге, – употреблением слов и оборотов, неизвестных речам остальных друзей. Но арамеизмы в речах Елиуя объясняются его арамейским происхождением из поколения Вуза (

В давние времена к востоку от Палестины в земле Уц жил праведный человек по имени Иов. Он был пятым от Авраама. Это был справедливый и добрый человек, который всегда старался во всей своей жизни угодить Богу.

Господь наградил его за благочестие большими благами. Он имел многие сотни крупного и тысячи мелкого скота. Утешала его большая и дружная семья: у него было семь сыновей и три дочери.

Но диавол позавидовал Иову. Он стал клеветать Богу на праведного Иова: «Разве даром богобоязнен Иов? Отними у него все, что у него есть, - благословит ли он Тебя?»

Бог, чтобы показать всем, насколько верен Ему Иов, и научить людей терпению в их страданиях, разрешил диаволу отнять у Иова все, что он имел.

В один день разбойники угнали у Иова весь его скот, слуг перебили, а страшный вихрь из пустыни разрушил дом, в котором собрались дети Иова, где все они погибли. Но Иов не только не стал роптать на Бога, а сказал: «Бог дал, Бог и взял; да будет благословенно имя Господне».

Посрамленный диавол не удовлетворился этим. Он снова стал клеветать на Иова: «За жизнь свою отдаст человек все, что есть у него: коснись его костей, его тела (то есть порази его болезнью), - увидишь, благословит ли он Тебя?»

Бог разрешил диаволу лишить Иова еще и здоровья. И вот заболел Иов самой страшной болезнью - проказой.

Даже жена Иова стала уговаривать его сказать слово ропота против Бога. А его друзья, вместо утешения, только расстраивали невинного страдальца своими несправедливыми подозрениями.

Они верили, что Бог добрых награждает, а злых наказывает, и кто терпит от Бога наказание, тот грешник. Иов защищал свое доброе имя: он уверял, что страдает не за грехи, а что Бог посылает одному тяжкую, а другому счастливую судьбу по Своей неведомой воле. Его друзья полагали, что Бог поступает с людьми по тем же законам, по которым выносит суд человеческое правосудие.

Но Иов остался тверд, не потерял надежды на милосердие Божие и только просил Господа засвидетельствовать о его невинности.

Бог явился Иову в вихре и указал ему, что для человека найдется слишком много непостижимого в явлениях и творениях окружающей природы. И невозможно проникнуть в тайны судеб Божиих – почему Бог поступает с людьми так или иначе.

Иов был прав в том, когда говорил о Божием Промысле о человеке и что Бог поступает с людьми по Своей Премудрой воле.

В беседе с друзьями Иов пророчествовал о Спасителе и о будущем воскресении: «Я знаю, Искупитель мой жив, и Он в последний день восставит из праха распадающуюся кожу мою сию, и я во плоти моей увижу Бога. Я увижу Его сам; мои глаза, а не глаза другого, увидят Его».

После этого Бог, показав всем пример верности и терпения в Своем рабе Иове, Сам явился и велел друзьям его, взиравшим на Иова, как на великого грешника, просить молитв за себя у него.

Бог наградил Своего верного раба. Иову вернулось здоровье. У него было снова семь сыновей и три дочери, а скота стало вдвое больше прежнего, и жил Иов еще сто сорок лет в почете спокойно, благочестиво и счастливо.

История многострадального Иова учит нас, что Бог посылает несчастья и праведникам не за грехи, а для еще большего утверждения их в добре, для посрамления диавола и прославления правды Божией. Затем история жизни Иова раскрывает нам, что не всегда земное счастье соответствует добродетельной жизни человека, учит нас быть сострадательными к несчастным.

Иов, своими невинными страданиями и терпением, прообразовал Господа Иисуса Христа. Поэтому в дни воспоминания страданий Иисуса Христа (на Страстной седмице) в церкви читается повествование из книги Иова.

Книга Иова получила свое название от главного действующая лица в книге, история и причина страданий которого служит предметом ее содержания.

По содержанию книгу можно разделить на три части. Первая часть книги состоит из первых двух глав, она служить введением в книгу. Здесь изображается благочестие Иова и его благоденствие, как награда за добродетели. Иов был великим праведником: правдивость или истинность, непорочность, т.е., отсутствие дурных склонностей, праведность, т.е., жизнь по закону Божию, богочестие, т.е., искреннее почитание Бога и хождение пред Ним в целях точного исполнения Его воли, незлобие или благочестивая настроенность являлись главными качествами добродетельной жизни Иова. Будучи сам строго благочестивым, Иов также строго следил за поведением своих детей, и если они устраивали семейные братские пиршества, то Иов, как отец их патриарх своего рода, приносил за них жертву всесожжения, в опасении не согрешили ли они пред Богом не только поступками, но даже мыслью, нарушив чувство благоговейного к Нему отношения (I гл. 1–6 ст.). Затем пророчески представляется, как диавол на небе пред лицем Бoжиим клевещет на Иова, считая благочестие Иова корыстным и лицемерным, что и может обнаружиться, по мнению диавола, если отнять у него богатства. Господь попускает диаволу сделать это и по действиям диавола Иов подвергается страшным бедствиям: он лишается всего своего богатства и даже своих детей, которые погибли под развалинами дома во время пира. Но Иов терпеливо перенес все эти бедствия и, вопреки ожиданиям диавола, благоговейно прославил Господа, как виновника и подателя благ человеку.

После этого диавол снова возводит клевету на Иова и, считая посланное на него страдание малозначительным, указывает пред судом Божиим на необходимость поразить его самого лично. Тогда Господь отдал тело Иова диаволу с условием не лишать его жизни. И вот святой патриарх был поражен от диавола страшною болезнью черной проказы и, как таковой, должен был находиться вне селения и испытывать все ужасные последствия этой болезни. Верующий в Бога, молящий Его и надеющийся на Него, святой страдалец и это бедствие встретил безропотно, всецело отдаваясь Тому, Кому он служит в течение всей своей жизни (I и II гл.).

Вторая часть книги обнимает главы III-XLI. Она состоит из ряда речей, которые произносились друзьями Иова, пришедшими его утешить, ответных на них речей самого Иова и речи Господа, обращенной к последнему. Иов своею скорбною речью, в которой жалобы его на свое мучительное состояние дошли до крайней степени и выразились в проклятие им дня своего рождения, положил начало для разговора. В ответ на эти жалобы Иова первый стал говорить Елифаз из Фемана (Идумеи), как старший из друзей, затем говорил Валдад из Савхеи и наконец – Софар из Паама . На речь каждого из друзей Иов отвечал отдельно. Далее в таком же порядке следовал второй ряд речей и за ним третий. Друзья Иова защищали то общее положение, что здесь на земле грешные люди всегда наказываются Богом, а правовые благоденствуют, что земная жизнь представляем собою полное соответствие между нравственным достоинством человека и его внешним положением. Этот неизменно существующей порядок в жизни на земле, по мнению их, основывался на понятии о Боге, как Существе правосудному всемогущем, всесвятом, Творце мира и других Его бесконечных свойствах. Доказывая эту общую мысль различными способами (напр. показаниями опыта, истории, свидетельствами предков и т.п.), они применяют ее к Иову и обвиняют его в нечестии, за которое он будто бы и наказан Богом так тяжко. Иов же, в свою очередь, старается удостоверить своих друзей в том, что он не знает за собой никакого греха и терпит страдания незаслуженно. Теми же самыми способами, которыми пользовались друзья, он доказываем существование другого порядка на земле, по которому часто нечестивые благоденствуют, а праведники страдают и поэтому счастье и несчастье человека здесь не может служить показателем его благочестия или нечестия . Сознавая праведность жизни и испытывая в то же время ужасные страдания, он недоумевает над таким своим противоречивым положением на земле, обращается за советом к друзьям, но вместо утешения от них слышит лишь только слова обвинения, от которых страдания его еще более усиливаются . При таких тяжелых обстоятельствах Иов дерзновенно взывает к суду Божию в надежде быть оправданным. Под влиянием незаслуженности своих страданий и непосильного для разума вопроса о причине их невольно в голове страдальца возникают мрачные мысли о целесообразности устройства мира, Промысле Божием, благости Божией и т.п. .

Когда друзья Иова и сам он замолчал, заговорил младший из собеседников Илиуй. В своих речах он не обличал Иова, подобно старшим друзьям, в тяжких преступлениях, но, указывая на воспитательное значение посылаемых Богом бедствий, раскрывал опасную крайность самооправдательных суждений Иова . – Иов молчал, несмотря на неоднократное предложение Елиуя согласиться с его мыслями . Тогда в буре и грозе выступает с Своими речами Сам Бог, как всемогущий Правитель мира и Судья. Речь Господа к Иову изложена в вопросительной форме. Пораженный вопросами об устройстве мира физического, животного и нравственного, с которыми Господь обратился к нему , Иов сознал свое ничтожество пред Богом. Он исповедал пред Богом неисповедимость Его судеб в промышлении миром, сознался в неуместности сомнений и просил Бога простить ему такое неразумение .

В заключительной части книги повествуется о том, как Бог (за исключением Елиуя) осудил друзей Иова за их неправое и жестокое к нему отношение, даровав им помилование только лишь при условии ходатайства за них пред Богом праведного Иова . Самого же Иова Господь исцелил от болезни и сугубо против прежнего вознаградил богатством и семейным счастьем (XLII, 7–17 ст.).

Время жизни Иова

Праведный Иов жил во времена патриархальные, ранее времен Моисея. Это видно из прибавления к книге, где он называется пятым от Авраама (XLII, 17). Доказательством сего служит и то обстоятельство, что жизнь Иова, его богатства, религиозные обряды, общественный и семейные отношения описываются такими чертами, которые вполне соответствуют временам патриархальным. Напр., в книге повествуется об одном только древнейшем виде жертвы – всесожжения (I, 5); встречаются указания на изначальные предшествовавшие события жизни человечества: творение человека (X, 8–11 ст.), падение его (XIV, 4–5 ст.), всемирный потоп (XXII, 15–20 ст.), истребление Содома (XVIII, 15) и проч. Между тем как о событиях, происходивших при Моисее и после него, ничего в книге не говорится.

Писатель книги

Автором книги Иова был прежде всего сам Иов, как это признается мнением древних иудейских и христианских толковников. Предположение это подтверждается косвенным свидетельством самой книги. Речи Иова, его друзей и речи Господа к нему изложены так подробно и живо, что невольно приходится сделать заключение о писателе книги, как действующем лице, участнике разговоров или, по крайней мере, очевидце и непосредственном слушателе. Таковым вероятнее всего и был сам Иов, как главное действующее лицо в книге, которому более чем кому-либо другому могли быть известны и памятны все эти речи. К тому же он сам выражал желание, чтобы его страдания и исповедание веры написаны были на память потомству. «Кто бо дал бы, да напишутся словеса моя и положатся оная в книзе во век и на днице железне и олове, или на камениях изваяются » (XIX, 23–24). Но дальнейшая обработка книги в то художественное произведение, каковым она является в настоящем своем виде, была сделана другим богодухновенным писателем из евреев, жившим в более поздние времена, чем патриарх Иов. На это указывает, во-первых, самое присутствие книги Иова в каноне священных еврейских книг; во-вторых, это открывается из того, что в исторических частях книги, где речь ведется от лица самого писателя книги, употребляется имя Божие – Иегова, исключительно открытое и принадлежащее народу еврейскому (); а в речах Иова и друзей его вместо этого имени употребляются другие имена Божии, выражающие общие понятия о Существе Божием и Его промыслительных действиях. Видно, что автор-еврей, избегая влагать в уста Иова и его друзей имя Иеговы, тем самым старается отделить себя от этих лиц и показать, что последние не принадлежат к благословенному племени Авраама.

Кто же собственно из священных писателей принимал участие в составлении книги, точно указать невозможно; но из сопоставления этой книги с другими произведениями библейской письменности можно думать, что таковым был царь Соломон. Книги Соломоновы Екклезиаст и книга Притчей имеют большое сходство с книгою Иова. Это сходство усматривается как в содержании их, т.е., в одинаковости предметов обсуждения теми и книгою Иова, так и в образе изложения их, т.е., в употреблении одинаковых приемов изложения и развития мыслей. Весьма вероятно, что сделанную Иовом историческую запись евреи нашли в Васане, когда при Моисее завоевали и заселили эту страну и возможно, что найденную запись внесли в существовавшие у них особые сборники, напр., «браней Иеговы», в котором помещались повествования о многочисленных победах, одержанных евреями при помощи Божией. Отсюда она уже легко могла сделаться известным царю Соломону, мудрецу древности, любившему почерпать знания из всевозможных источников ( ст. ).

Цель написания книги Иова

Первоначальный писатель книги – сам Иов, как видно из собственных его слов (XIX, 23–24), при описании истории своей страдальческой жизни, руководился желанием передать на разрешение потомкам вопрос о причине страдания праведников на земле и указать им, что эти страдания происходят по воле Божией. Это наставление должно служить великим утешением для всех, кого постигнуть земные бедствия, ибо при этом условии страдания получают свой высший смысл и более легко могут быть переносимы страдальцами, которые таким образом отсюда получают возможность почерпать себе силы для перенесения их.

Что же касается царя Соломона, то он при написании книги Иова преследовал ту цель, чтобы показать людям, что земная жизнь не представляет собою конечного воздаяния человеку, что она имеет переходное значение, служа подготовлением к другой загробной жизни, где царствует правда, где зло существует только как наказание, и добро служит вознаграждением. Побуждением к сему научению со стороны премудрого царя Соломона были те бедствия, которые постигли государство в последние годы его царствования и которые своею тяжестью вызывали большой ропот среди народа. Народ обвинял в этом царя и употреблял все усилия, чтобы выйти из своего несчастного состояния. Желая успокоить своих подданных, царь Соломон и воспользовался древним сказанием книги Иова, содержание которого вполне соответствовало обстоятельствам времени, ибо наглядно в живом примере поучало к терпеливому и благодушному перенесению земных бедствий. Он присоединил к первоначальному виду книги введение и заключение, при этом в первом (введении) богопросвещенный писатель указал, что главным виновником людских зол является диавол, а во втором (заключении) назидательно провел ту мысль, что всякое бедствие терпеливо, безропотно с верою и надеждою на Бога перенесенное человеком, может сделаться для него источником счастья еще здесь на земле.

Главные предметы учения в книге Иова

В прологе книги раскрывается та учительная мысль, что все, происходящее на земле, совершается по непосредственной на то воле Бога, почему Он и является верховным Судиею. Исполнителями воли Божией на земле являются ангелы, при этом по попущению Божию не стесняется в своей деятельности и злой дух. Ангелы, как духи добрые , являются защитниками человека, помогая ему в борьбе со злом (Mф. XVIII, 10) и представляя суду Божию плоды благой ею деятельности. Злой же дух, как дух противления, является страшным врагом по отношению к человеку; он клевещет на него, старается умалить все хорошее в человеке и, наконец, употребляет различные коварные средства, нередко крайне мучительные для него, чтобы вызвать в человеке ропот и таким образом довести его до греха и поставить в противное отношение к Богу. Страдания праведных попускаются Богом для испытания и усовершенствования их веры и благочестия, но праведники находятся под особым покровительством Божиим, так что диавол не может причинить им никакого зла без воли Божией. Отсюда преданность человека Богу служит для него лучшим средством для борьбы с диаволом, давая ему возможность чрез это обессиливать злого духа и лишать его власти над собою.

Учение о человеке

Человек по самому рождению своему греховен, так как является на свет с первородным грехом. человеческая кратковременна и полна несчастий и тяжелых трудов, посылаемых от Бога (XIV, 1–6: XV, 14 и др. VII, 1–3).

Учение об Искупителе и будущем воскресении

Не находя утешения в речах своих друзей и крайне обиженный несправедливым отношением их к себе во время болезни, Иов надеется получить правду, как воздаяние, в другой загробной жизни. Свою веру в это великое будущее время он исповедует следующими словами: «Вем, яко присносущен есть, иже имать искупити мя и на земли воскресити кожу мою, терпящую сия, от Господа бо ми сия совершишася, яже аз в себе свем, яже очи мои видеша, а не ин: вся же ми совершишася в недре " (XIX, 25–27).

В первых словах Иова выражается вера его в искупление Присносущным (Богом), но как это, по верованию Иова, совершится, определенно здесь не указывается. Если же сопоставить эти слова страдальца с другими его словами, где раскрывается учение о величии Божеской природы и ограниченности, ничтожности человеческой, каковое различие делает невозможным для человека предстать пред Богом для своего оправдания и предполагает Ходатая – Богочеловека (IX, 33), то можно думать, что под искуплением Иов разумел примирение человека с Богом, или уничтожение того средостения заслугами Искупителя Господа Иисуса Христа, которое со времени первородного греха отделяло людей от Бога.

В словах: "и на земли воскресити кожу мою, терпящую сия », Иов выражает свою уверенность в событии будущего воскресения из мертвых. Нельзя здесь усматривать простого пожелания Иова выздороветь от болезни и возвратить себе счастье на земле, так как надежда на это выздоровление, по признанию его, исчезла под влиянием разрушавшей его организм болезни. Наоборот, он ждал себе скорой смерти, как явления неизбежного, непредотвратимого по ходу своей болезни и крепко убежден был к невозможности выздороветь (VI, 11–12; XIII, 28; XIV, 18–22; XVII, 11): поэтому в указанных словах Иова содержится учение о всеобщем воскресении мертвых. В каком виде воскреснут мертвые, Иов не говорит: из слов, что Господь воскресит кожу, «терпящую сия», можно заключать, что он ожидал воскресения людей в том виде, в каком они и умрут. всеобщего воскресения из мертвых раскрывается и в других речах праведного страдальца. В XIV гл. 12–15 ст. Иов говорит, что «человек, уснув, не востанет Дóндеже , не будет небо сошвено, и не возбудятся от сна своего. Убо, о, дабы во аде мя сохранил еси, скрыл же мя бы еси, Дóндеже престанет гнев твой, и вчиниши ми время, в неже память сотвориши ми. Аще бо умрет человек, жив будет: скончав дни жизни своею, потерплю, Дóндеже паки буду. Посем воззовеши, аз же послушаю тя: дел же руку твоею не отвращайся ». Из этих слов видно, что воскресению из мертвых будет предшествовать обновление мира и земли , что людей подобна сну, после которого наступает пробуждение, подобно тому как и после смерти наступит пробуждение людей от сна смерти. Воcкресшие люди, по учению Иова, явятся на суд Божий, к которому они будут призваны особым повелением Божиим (15 ст.). Иов надеялся быть оправданным тогда во взводимых на него друзьями преступлениях и торжественно выразил свое упование исповеданием веры в наступление будущего славного времени воскресения всех людей из мертвых: «Вем бо, яко присносущен есть, иже имать искупити мя, и на земли воскресити кожу мою терпящую cия ». Он изъявил желание, чтобы эти знаменательные слова его были вырезаны железным резцом на скале вовеки (XIX, 23–24).

Словами: "от Господа бо ми сия совершишася, яже аз в себе свем, яже очи мои видеста, а не ин: вся же ми совершишася в недре « Иов указывает на свое внутреннее чувство, которое свидетельствует ему, что все переживаемые им бедствия посланы Богом не как наказание его за грехи, а по особому воздействию Божию. Эта мысль неоднократно высказывалась им, как показание голоса совести, которая у праведника была свободна от грехов, в чем друзья его старались обвинить и усмотреть причину постигших его несчастий (XIX, 1–6 ст. VII, 20).

Пророчественный смысл исповедания Иова в пришествие Искупителя и будущее воскресение яснее открывается при чтении в русском переводе Библии , сделанном, как известно, с еврейского подлинника: »Я знаю. Искупитель мой жив, и Он в последний день восстановит из праха распадающуюся кожу мою сию. И я во плоти моей узрю Бога. Я узрю Его сам; мои глаза, не глаза другого, увидят Его. Истаявает сердце мое в груди моей «. По этому чтению, Иов надеется своими собственными глазами во плоти своей увидеть Бога – Искупителя уже после того, как тело его воскреснет из мертвых и он предстанет на страшный суд Божий.

Отсюда видно, что тайна воскресения из мертвых не была ясно открыта ветхозаветным людям. В словах Иова мы видим только указание «на воскресение суда», другая же после воскресения из мертвых – блаженная жизнь в непосредственном общении с Богом здесь не указывается. Эта истина стала известною только в Новом Завете, когда Господь во всей полноте и ясности раскрыл ее в Своем евангельском учении (). Более понятною для сознания верующих последователей Его, даже св. апостолов, она стала только лишь после события воскресения Спасителя, которое послужило началом воскресения всех людей ( и др.) . Тем же самым объясняется и то обстоятельство, что вся вообще речь Иова о будущих отдаленных события отличается прикровенным характером.

Преобразовательное и нравоучительное значение Иова

Иов прообразовал Господа Иисуса Христа многими чертами своей жизни. Прежде всего страдания Иова прообразовательно с различных сторон указывали на спасительные страдания Богочеловека. Подобно тому как виновником страданий Иова был диавол, который явился клеветником на Иова пред Богом, следствием чего и были ниспосланы Иову страдания, так и страдания Богочеловека вызваны были диаволом, который прельстил первых людей, увлекши их ко греху и следствием этого было то глубокое заражение человечества грехом, которое потребовало страданий Иисуса Христа.

Как страдания Иова были незаслужены, ибо он был великий праведник, так , как Богочеловек, рожденный от Пресвятой Девы Марии и Св. Духа, был совершенно безгрешен и Его страдания были безвинны и незаслужены (; ; ). Как Иов во время своих страданий испытывал чувство невыносимой боли, которую причиняла ему болезнь и при этом был оставлен всеми, даже своими родственниками и друзьями, так Иисус Христос претерпел страшные мучения смертной казни на кресте и был всеми оставлен, даже Своими учениками в Гефсиманском саду, когда воины пришли взять Его. Как праведный Иов во время своих страданий испытывал нравственные мучения от друзей, которые обличали его в пороках и внутренно в душе мучился ужасным религиозным чувством, по которому он считал себя оставленным даже Самим Богом, без причины его каравшим; так и Господь Иисус Христос претерпел на Себе подвиг великого истощания, подвергшись издевательствам со стороны врагов и такое же состояние Богооставленности испытал на кресте, когда вопиял к Богу: «Боже мой, Боже мой вскую мя еси оставил " (Mф. XXVII, 16).

Иов прообразовал Христа не только своими страданиями, а и своим прославлением, бывшим после этих страданий наградою за его терпение. Славный конец страданий Иова предуказывал собою великие следствия крестных страданий Спасителя: воскресение, вознесение на небо с человеческою плотью одесную Бога Отца, распространение по всему миру евангельского учения, которыми прославил и превознес Отец Ииcyca Христа за Его величайшее смирение, послушание и терпение в подвигах страдания (; ).

На прообразовательное значение жизни Иова указывает и Православная , заимствующая из книги Иова паремейные чтения в первые пять дней страстной седмицы, когда воспоминаются страдания Христовы.

Нравоучительное значение жизни Иова указано апостолом Иаковом. Увещевая страждущих христиан терпеливо переносить переживаемые ими бедствия, он указывает на пример Иова, который за свое терпение удостоился от Бога великой награды. »Вы слышали о терпении Иова, и видели конец (онаго) от Господа; ибо Господь весьма милосерд и сострадателен « – так говорит св. апостол (). Великое благодушное терпение выказал Иов, когда лишился всего имения и детей; «наг я вышел из чрева матери моей», – говорил верный раб Божий, – «наг и возвращусь. Господь дал, Господь и взял, да будет имя Господне благословенно " (). Примером терпения Иова является для всех людей особенно поучительным, потому что страдания его были глубоки и всесторонни, так как страдалец испытывал мучения телесные, нравственные и религиозные, при этом одновременное действие их усиливало тяжесть их. Кроме того, Иов, перенося несчастия, лишен был возможности сознавать высоту и значение своих страданий, чтобы почерпать отсюда для себя ободрение. Он находился далеко в худших условиях, чем первые христианские мученики, которые, страдая за веру Христову, шли по стопам Самого Христа и воодушевлялись тем мученическим славным венцом, который они надеялись получить на небесах, по заповеди, Спасителя. (Лук. ХII, 8). Напротив, Иов жил в такое время, когда господствующим воззрением у людей было то, по которому думали, что человек в земной жизни получает воздаяние от Бога и что внутреннему достоинству человека соответствует и его внешнее положение на земле. Только непоколебимое упование Иова на Божественное правосудие и ожидание торжества его в будущей жизни за гробом поддерживали в нем бодрость духа и давали ему возможность пребывать твердым. Но такое воззрение было личным, а потому оно и не могло быть таким авторитетным источником ободрения, как данное в Откровения. Итак, каждый из нас, кого постигнут неудачи и житейские невзгоды, может с пользою для себя взирать на например страдальца Иона, чтобы найти в нем утешение, чтобы избавиться чрез него от малодушия и с бодростью для себя переносить свои несравненно легкие по отношении с ним несчастия.

Трактующей проблему страдания праведного. Книга Иов - один из древнейших образцов спекулятивной нравоучительной литературы Ближнего Востока.

Анализ текста книги Иов показывает, что она составлена из прозаической повествовательной рамки (пролог - главы 1–2; эпилог - 42:7–17) и поэтических глав, в которых представлены дискуссия Иова с друзьями и ответ Бога Иову. Прозаические и поэтические главы различны не только по форме, но и по содержанию:

Иов, житель восточной земли Уц, обладатель несметных стад и многочисленных слуг (подобно патриархам в книге Бытие), отец семи сыновей и трех дочерей - угодный Господу праведник: «Нет такого, как он, на земле: человек непорочный, справедливый, богобоязненный и удаляющийся от зла» (Иов 1:8), - говорит Господь Сатане . Однако Сатана заявляет, что благочестие Иова небескорыстно: «Но простри руку Твою, и коснись всего, что у него, - благословит ли он Тебя?» (1:11). В следующих одно за другим несчастьях Иов в один день теряет все свое имущество и детей, однако ни одно богохульное слово не сходит с его уст. Напротив, он заявляет: «Наг я вышел из чрева матери моей, наг и возвращусь. Господь дал, Господь и взял; да будет имя Господне благословенно!» (1:21). Однако это испытание не кажется Сатане решающим, и он предлагает испытать Иова телесными страданиями. С позволения Бога Сатана насылает на Иова проказу, однако Иов стойко переносит и это несчастье: «Неужели доброе мы будем принимать от Бога, а злого не будем принимать?» (2:10).

В эпилоге Бог сторицей вознаграждает Иова за стойкость в страданиях и порицает трех его друзей за то, что те «говорили о Нем не так верно, как раб Его Иов» (42:7).

В этом прозаическом обрамлении развертывается дискуссия (поэтические главы книги), в которой Иов предстает не как благочестивый человек, принимающий с любовью беды, обрушиваемые на него Богом, а как мятежник, вступающий, вопреки увещеваниям друзей, в спор с Богом. Иов проклинает день своего рождения (3:3), обвиняет друзей в недостаточном сочувствии к его страданиям (6:14–30; 16:1–5), утверждает свою непорочность (23; 27; 31) и требует третейского суда между ним и Богом (9:29–35; 16:21–22); Иов обвиняет Господа в несправедливости Его кар (10), сокрушающих надежды праведника (14:18–22), теряет веру в воздаяние за добродетель (21) и в справедливость установленного Богом порядка вещей (24). В ответ Бог вопрошает Иова о мере его знания (38, 39), и устыженный Иов замыкает уста; Бог вопрошает Иова, не хочет ли он обвинить Его, чтобы оправдать себя (40:8), и Иов «отрекается и раскаивается в прахе и пепле» (42:6).

Прозаическая часть книги Иова (пролог и эпилог) представляет собой независимое от поэтической части литературное произведение. Герой повествования упоминается в книге пророка Иехезкеля : «Если бы нашлись... сии три мужа: Ной, Даниэль и Иов, то они праведностью своею спасли бы только свои души... но не спасли бы ни сыновей, ни дочерей, а они, только они спаслись бы...» (14:14 и 16). Имя Иова, так же как название его местопребывания - Уц (в Библии также имя одного из внуков Сима ; Быт. 10:23), следует рассматривать как анахронизмы, а роль, которую играет в рассказе Сатана, свидетельствует о влиянии персидской культуры. О попытке придать повествованию архаический характер говорят и другие анахронизмы (например, халдеи упомянуты под их древним названием касдим ; 1:17). Действие происходит в земле «сынов Востока» (Иов 1:3), то есть на исторической родине патриархов; как и в историях о патриархах, богатство измеряется числом слуг и количеством скота (Иов 1:3; 42:12; Быт. 24:35; 26:14; 30:43); долголетие Иова напоминает долголетие патриархов (Иов 42:16; Быт. 25:7; 35:28; 47:28); Иов, как и Авраам , называется «раб Господень» (Иов 1:8; 2:3; 42:8; Быт. 26:24) и, как Авраам (Быт. 22:1, 12), испытывается Богом и успешно выдерживает испытание своей веры; наконец, упоминаемая в книге Иова денежная единица ксита (42:11) встречается только в повествованиях о патриархах (Быт. 33:19). Новейшие филологические исследования доказывают, что в дошедшей до нас форме рассказ был зафиксирован после возвращения изгнанников из пленения вавилонского .

Многочисленные попытки библеистов установить период составления поэтических глав книги Иова не привели к однозначным результатам. В языке диалогов столь заметно влияние арамейского языка, что некоторые исследователи (например, Н. Х . Тур-Синай) пришли к выводу, что книга Иова была либо переведена с арамейского, либо составлена на северной периферии Эрец-Исраэль, подверженной влиянию арамейской литературы. С другой стороны, имена друзей Иова (Элифаз из Теймана, Билдад из Шуаха и Цофар из На‘амы) указывают на их связь с Эдомом .

Среди современных библеистов преобладает мнение, что и поэтическая часть книги Иова приняла окончательную форму после вавилонского пленения. Во всяком случае, именно в этот период поэтически-философская дискуссия была включена в теодицею повествовательной рамки. Книга Иова - вершина библейской поэтической «литературы мудрости», которая процветала на Ближнем Востоке, но в древней культуре Израиля подверглась уникальной трансформации и в Библии пронизана глубоким религиозным чувством.

Страждущий праведник - тема, известная шумеро-вавилонской и древней египетской литературам, но там она не озарена драматической напряженностью книги Иов. Пафос протеста человека против деяний Бога сравним в некоторой мере лишь с пафосом древнегреческой классической трагедии. Однако в последней царит неумолимый рок, неподвластный даже богам. В книге же Иова герой призывает самого Бога к суду и требует от него ответа, а Бог отвечает ему и упрекает в неискренности друзей Иова за то, что они порицали его, исходя из формальной теодицеи, отрицающей сомнение. Вера в милость Бога, который нисходит до ответа смертному, свидетельствует о сугубо религиозной сущности книги Иов, несмотря на наличие в ней элемента скептицизма. Глубокая религиозность, которой проникнута книга, выходит далеко за рамки библейского жанра. Иов с его метаниями, сомнениями, вызовом Богу и, наконец, смирением перед открывшимся ему величием Всевышнего стал в еврейской и мировой художественной и философской литературе символом трагической и одновременно жизнеутверждающей героической конфронтации человека с Богом и созданной Им вселенной.

На протяжении веков смысл книги Иов трактовался различно. В Талмуде и Мидраше Иов рассматривается то как один из немногих подлинно богобоязненных персонажей Библии, то как богохульник. В Талмуде приводится мнение о том, что Иов - вымышленная личность, герой назидательной притчи (ББ. 15а–б). В том же контексте, однако, сказано (ББ. 15б), что по библейской характеристике Иов превосходит праведностью даже праотца Авраама.

Рекомендуем почитать

Дачные постройки

Трубка Бурдона: подробно простым языком Схема устройства манометра с трубкой Бурдона

Участок

Покрытие пбзгу Стенды с подогревом для формования плит чертеж

Дачные постройки

Диммеры для светодиодных лент

Сад и огород 

Новогодние поделки из пластиковых бутылок Цветы из пластиковых бутылок на новый год

Пол 

Пожарная и гоночная машины своими руками

Стены

Монтаж электросчетчика на улице Как установить счетчик наружный